Путин: «Агрессия против Ирана не имеет под собой никаких оснований и оправданий»

Владимир Путин: Уважаемый господин министр, очень рад вас видеть, добрый день, добро пожаловать. Вы совершаете визит по России в сложный период резкого обострения ситуации в регионе вокруг вашей страны. Наша позиция в отношении происходящих событий хорошо известна, она ясно изложена, артикулирована министерством иностранных дел от имени России, и, как вы знаете, позиция, которую мы заняли и в Совете Безопасности ООН. Неспровоцированная абсолютная агрессия против Ирана не имеет под собой никаких оснований и никаких оправданий. У нас с Ираном давние добрые, надежные отношения, мы со своей стороны предпринимаем усилия для того, чтобы оказать содействие иранскому народу. Как вы знаете, я провел телефонные разговоры и с президентом США, и с премьер-министром Израиля, с президентом Арабских Эмиратов, с президентом вашей страны, знаю, что вы только что встречались с министрами иностранных дел в Европе. И я очень рад, что вы сегодня в Москве, это даст возможность нам обсудить все эти острые темы и вместе подумать над тем, как можно было бы выйти из сегодняшней ситуации.

Аббас Аракчи: Вы прекрасно видите, что уровень эскалации с каждым днем только разрастается, к большому сожалению, из-за того что они решились нападать на нас, на наши объекты, не только Израиль, но и затем американцы решили нападать на наши объекты.

— Российский президент повторил оценку, которая дана была накануне российским МИД, достаточно резкие оценки, могут быть еще резче, но пока Москва не употребляет таких терминов и выражений и оказывает Ирану вполне однозначную политическую поддержку. Что касается военной поддержки, то, честно говоря, я сомневаюсь, что в настоящих условиях, учитывая происходящие действия на Украине, Иран может рассчитывать на существенную военную поддержку со стороны Москвы, в том числе средства ПВО. Они и нам самим нужны сейчас. Уже ранее поставленные средства ПВО не показали большой эффективности.

— Но тем не менее звучат уже заявления о том, что Россия предпринимает усилия, чтобы оказать содействие иранскому народу. Что за усилия? О какой помощи может идти речь?

— Это может быть гуманитарная помощь, это может быть экономическая помощь, но все-таки я сомневаюсь, что это будет по линии военной помощи. Путин не хочет ссориться с Трампом, хотя ситуация достаточно напряженная. Если бы сейчас состоялся разговор Путина с Трампом, то, возможно, и дошло бы дело до каких-то обменов противоречивыми позициями. Может быть, даже лучше, чтобы этот разговор сейчас не состоялся, поскольку слишком горячи события, чтобы их сейчас по горячим следам оценивать.

— Сам факт встречи в Москве главы иранского МИД с российским президентом — это какой сигнал для США?

— Россия может попытаться вернуться к своему предложению, которое она сделала еще раньше, еще в первые дни начала израильских атак на Иран, предложив посредничество в урегулировании. Тогда в разговоре 14 июня Трамп эту идею отверг, насколько можно понять, но мне кажется, что она вновь может стать актуальной. Особенно если Иран все-таки согласится сесть за стол переговоров, и там неизбежно встанет вопрос о судьбе его будущей ядерной программы. Прежде всего Америка, например, требует, чтобы обогащенный уран был отправлен куда-то в другие страны, а не хранился в Иране. Отчасти это будет возвращение к соглашению от 2015 года, в котором Россия сыграла определенную роль, чтобы его заключить. В том числе она согласилась тогда принимать уран на своей территории. Потом это соглашение не очень-то пошло, но тем не менее к нему можно вернуться. И сейчас все стороны оценивают, что же дальше, насколько все серьезно. Например, если Иран действительно куда-то спрятал весь свой обогащенный уран, то встает вопрос, как его достать, где он находится, как его контролировать дальше. Этот вопрос неизбежно встанет на переговорах.

— Тут очень трудно что-либо оценивать, мы ничего не знаем о том, что происходит за кулисами, и слава богу, потому что сейчас все, что выносится на публику, все тут же начинает играть в обратную сторону, то есть становится препятствием и разрушением любых усилий дипломатических. Президент России в своих высказываниях, я бы сказал, нетипично дипломатичен, даже не дипломатичен, он уклончив, то есть он явно не хочет сказать ничего такого, что могло бы подорвать какие-то усилия. Какие это усилия, мы не знаем. Но, кроме всего прочего, известно, что Дональд Трамп чрезвычайно обидчив, и любые высказывания, даже высказывания, которые звучат, — негативные, критические, даже если это просто другое мнение относительно его политики — он воспринимает как личное оскорбление. Мне кажется, что президент России сейчас пока старается совершить эту эквилибристику, не навредить каким-то процессам, которые нам неизвестны и пока, может быть, не вполне ясны и участникам. Если все это провалится, а я вполне допускаю, что никакая дипломатия здесь уже не сработает, и тогда, наверное, что-то изменится, тогда, наверное, Россия займет более четкую позицию. Но пока позиция такая осторожная.

— Учитывая серьезный, значительный ущерб ядерным объектам Ирана, можно ли предположить, что Израиль остановится? Или все-таки они пойдут дальше?

— Я не думаю, что Израиль остановится. Израиль не для того это начал, чтобы останавливаться. Это очень решительное действие, которое не подразумевает отступления. Нетаньяху демонстрирует желание не только разобраться с Ираном, но звучат голоса об абсолютно новой перекомпоновке Ближнего Востока. Израиль видит возможность сейчас это сделать. Действительно, Израиль очень сильно ослабил своих противников за последние два года, поэтому нет, я не думаю, что Израиль остановится. Это на самом деле одна из проблем для США, потому что, как мы видим, даже Трамп с его установками и даже его команда вполне подвержены влиянию инструментов, которые имеет Израиль внутри США. Это, пожалуй, страна, которая несопоставимо ни с кем способна влиять именно на внутреннюю политику США. Имея такого партнера, как Израиль, как Нетаньяху конкретно, довольно трудно вести тонкую дипломатическую игру, блефовать, потому что Трамп, может быть, и блефует в чем-то, но Нетаньяху-то точно нет.