ЕС готовит рекордный пакет санкций и обсуждает торговое эмбарго против России

— Фактически это повторяет американский подход — это вторичные санкции. Если какие-то иностранные банки поддерживают отношения с Россией, то против них будут вводиться санкции. Это могут быть не только банки дальнего зарубежья, но и банки Армении, Киргизии, Казахстана, Турции, конечно.

— Если говорить обо всех других санкциях, которые фон дер Ляйен анонсировала в рамках 17-го и 18-го пакетов, впору ли говорить вообще о полном торговом эмбарго?

— Ситуация приближается к полному торговому эмбарго, но оно пока еще не наступит. Я так полагаю, примеров полного торгового эмбарго не так много — мы помним Кубу, в отношении которой со стороны Соединенных Штатов оно действовало чуть ли не полвека. У нас, наверное, до этого не дойдет. Например, там не упоминаются удобрения, потому что они очень востребованы на западных рынках, — это одно исключение. Мне также кажется невозможным перекрыть поставки комплектующих и запчастей для атомных электростанций, которые продолжают работать в ряде стран Европейского союза, это вопрос безопасности. И еще одно исключение. Некоторые страны, которые продолжают потреблять наши углеводороды, — обычно называют Австрию, Венгрию, Словакию — тоже потребуют для себя каких-то послаблений. Так что ограничения по газу и другим секторам, естественно, бьют и по экономике стран ЕС. Поэтому нельзя сказать, что они охотно принимают эти санкции, чтобы непременно навредить России. Нет — для них тоже есть целый ряд негативных последствий.

— Первое: расширение санкций против судов «теневого флота» пока находится на стадии выравнивания с уже действующими американскими списками. По этой теме относительно легко достичь консенсуса: «Уважаемая Словакия, вам жалко три-четыре танкера?» Обычно не так жалко, как полное торговое эмбарго или более серьезные меры. Очень много цифр. На фоне более чем 20 тысяч санкций, введенных против России за три года в отношении физических и юридических лиц, это в первую очередь диалог с внутренней прессой, а не с Кремлем или российским бизнесом. Такой задачи у санкционеров не стоит.

— Санкции против банковского сектора — здесь налицо копирование.

— Безусловно, есть копирование. В целом моду в санкционной политике задают США, Европа все время находится в догоняющей фазе. Если говорить о мерах устрашения или принуждения, то у Европы несопоставимо меньше инструментария. Европейская финансовая система, Центробанк, банки и регуляторы не имеют постоянного доступа к зеркалу системы SWIFT, как это есть у американской финразведки. У Европы такого доступа нет — они получают данные через запросы и координацию с американцами. Это сильно сужает их надзорный мандат. Второе: если говорить о «догоняющей спирали», американская санкционная политика уже перешла в новое качество — то, что мы видим с тарифами, можно назвать тарифными санкциями. Это новация в санкционной практике, потому что она направлена не столько на ограничение доступа к товарам или технологиям, сколько на системную перестройку торгового баланса. В системе координат современного американского руководства торговый баланс и экономическая устойчивость — это основа национальной безопасности. Там априори предполагается возможность снятия санкций и быстрые переговоры. Европейцы же идут по старой схеме: анонсируют огромные пошлины, эмбарго, но при этом не понимают, что тут же надо торговаться об их снятии. Поэтому с энтузиазмом, как оценивают российские эксперты, планы Европы повторить американский путь воспринимаются скептически — потому что они его не совсем точно понимают. Главная задача, по-прежнему нерешенная в Европе, — что сегодня действительно объединяет ЕС, кроме антироссийской внешней политики. Пока они этого не решат, будут продолжать линию санкционного давления, потому что это наиболее безопасный путь. Любая реальная военная эскалация — уже совсем другие риски.

— Проговаривается, что это комплексные ограничительные меры в рамках четырех санкционных режимов.

— Мне это больше напоминает подготовку собственной переговорной позиции в общении с американцами. Потому что при любом реальном обсуждении устройства европейской безопасности [после завершения конфликта] США будут давить на Европу, чтобы та сняла санкции. Европейские санкции снять проще, чем американские, и это важная часть переговорного торга. Упаковывая новые ограничения сразу в четыре санкционных режима, европейцы создают видимость того, что их будет гораздо сложнее отменить. И дело тут не только в конфликте, а в более общем характере политического режима в России и сопутствующих факторах.